Неважно, где они родились, какие дела они защищают, против какой силы они восстают. Беспорядки часто заканчиваются одинаково: «Смотри, там кровь», — предупреждает Серик под ноги, чтобы не наступить на лужу. Пятно светится ярко-красным на земле, как вино, оно кажется еще влажным под бледным, холодным зимним солнцем, палящим на площадь Республики в Алматы, в сердце бурных протестов, потрясших Казахстан, и они пришли положить этот огромный Центральноазиатская страна под шахом, в свою очередь сотрясающая геополитическую шахматную доску на заднем дворе России.
Этот комплекс широких пустых проспектов и огромных обгоревших правительственных зданий, расположенный в центре финансовой столицы страны, продолжает издавать сильный запах гари. Но в эту среду он уже стал местом прогулок любопытных людей, таких как Серик, безработный учитель английского языка лет шестидесяти, который предпочитает на всякий случай больше не подавать знаков.
«Люди были в отчаянии», — добавляет мужчина, глядя на пятно крови на полу. «Это началось как мирный протест, затем переросло в насилие, начались кровавые столкновения, некоторые начали воровать…», — перечисляет он этапы социальной вспышки, в результате которой погибли десятки человек (нет точных данных) и 10 000 задержанных, по официальным данным казахстанского правительства — подавляющее большинство из них в Алматы. Восстание началось в начале года, вызванное головокружительным ростом цен на сжиженный газ в этой богатой углеводородами стране, и было подавлено силовым военным ответом после ввода в страну контингента более 2000 военнослужащих Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), военного объединения из части постсоветского пространства во главе с Россией.
В эпицентре протестов одни рабочие ремонтируют булыжники, другие подметают тротуары, а тишина великих артерий советского образца, все еще закрытых для движения, придает атмосфере странный воскресный оттенок. Слышны трели птиц, но останки предполагают обстановку генерального боя. Группа добровольцев собирает одну за другой десятки гильз; треснутые стекла и окна; остатки светошумовых гранат, палки, обугленные металлические щиты, обгоревшие автомобили, мраморные стены, изрешеченные брызгами крови. Этот район, как и остальная часть города, похоже, застрял в жестоком Рождестве, с изуродованными Санта-Клаусами и изрешеченными пулями праздничными украшениями.
Присоединяйтесь к MRT, чтобы следить за всеми новостями и читать без ограничений.
подписываться
Алматы — современный город, историческая столица (пока она не была переведена в Астану, позже переименованную в Нур-Султан) и самый густонаселенный город страны, с почти двухмиллионным населением. Он расположен на крайнем востоке страны, в нескольких шагах от Китая и раскинулся на склонах заснеженных гор, где горожане в нормальных условиях наслаждаются километрами лыжных трасс. На его квадратных и наклонных улицах жизнь понемногу снова начинает биться. Интернет вернулся, хотя до сих пор работает урывками, а разграбленные или пробитые во время расстрелов помещения посещают делегации официальных лиц, которые констатируют и оценивают ущерб.
Было объявлено, что городской аэропорт, который штурмовали вооруженные протестующие, вновь откроется в этот четверг. И даже президент страны Касым-Йомарт Токаев посетил Алматы в среду впервые с начала беспорядков, что является признаком того, что ситуация определенно находится под контролем. Днем ранее, во вторник, он объявил о выводе с четверга военного контингента ОДКБ, посчитав его задачу выполненной. «Против страны развязана террористическая война», — сказал Токаев, объявив об этом в виртуальном выступлении перед парламентом. «Мы могли потерять страну». Новый Исполнительный комитет Казахстана (после того, как предыдущий пал на пике беспорядков) также начал свой мандат в эту среду с обещания «вывести страну из кризиса».
Жизнь в любом случае восстанавливается странным образом, переплетаясь с военными, чье присутствие продолжает быть вездесущим. На главных въездах в Алматы стоят блокпосты, в небе жужжат вертолеты, а на перекрестках внезапно возникают образы войны с танками и бронетранспортерами с толстыми колесами и солдатами, размахивающими своими Калашников. Люди в форме, когда они видят более четырех человек вместе, кричат, чтобы собрание быстро рассосалось.
Кроме того, в городе каждому есть что рассказать о случившемся. На улице, перекрытой и обороняемой несколькими танками, молодой продавец музыкального магазина рассказывает, как 6 января он отвез свою мать в алматинский аэропорт, которая должна была совершить поездку, и обнаружил группу разгневанных солдат с тяжелым оружием. Ирина Канабейских, 56-летняя рыжеволосая женщина, проживающая в районе аэропорта, рассказывает о стрельбе и уличных гонках на улице, указывая на окно своей кухни. Она также рассказывает о шальной пуле, которую подруга получила в плечо, когда она пряталась в своем доме. У Канабейских тоже есть версия о вспышке насилия: это был план свержения президента, хорошо спланированный и скоординированный, вероятно, из-за рубежа, в стиле, по его словам, того, что происходило в других местах в российском окружении, например на Украине и Беларусь.
Правда о том, что произошло, на данный момент погребена под шаром шума, подогреваемого непроверенными заявлениями. Токаев дошел до того, что заявил, что это было нападение, совершенное «бандитами и террористами», прибывшими из-за границы с намерением свергнуть порядок. Он оценил их примерно в 20 000 человек, и эта цифра не может быть подтверждена независимо. В эту среду Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) выступила с резким заявлением в адрес властей Казахстана, потребовав от них «сохранять, защищать и продвигать свободу СМИ в стране».
Не удалось также проверить официальное число погибших (последнее — 164), а местные журналисты из Медиазона, российская цифровая газета, которая родилась в связи с группой панк-рок женский Pussy Riot, они опасаются, что их число может быть намного больше. Один из его репортеров, который в эти дни ходит по улицам и слушает истории, также не смог подтвердить, что там было большое присутствие иностранцев, не говоря уже о «международных террористах». Наоборот, то, что он перестроил, больше похоже на социальный взрыв, напоминающий пригород Парижане: скромные, молодые и злые люди, придавшие насильственный оттенок мирным протестам, в которых изначально участвовало много представителей оппозиции.
«Конкретных требований не было. Это был эмоциональный взрыв на фоне общей ситуации», — интерпретирует Серик, учитель английского языка, который все еще находится рядом с лужей крови. У него широкое лицо с восточными чертами, украшенное маленькими седыми усиками, и он полушутя вздыхает, что мог бы и присоединиться к протестам вначале, когда они еще предъявляли к правительству социальные требования и не приняли кровавого оборота: с пандемией, по его словам, он уже давно безработный, и ему больно, что в итоге репарации придется платить между всеми налогоплательщиками.
За ним, на другой стороне проспекта, стоит здание мэрии, белые стены которого от пожара стали почти черными. Уже вечер, солнце садится за горы, и многочисленные горожане приходят посмотреть на него, как на музей. Двое молодых студентов, Аружан и Джанерке, фотографируются на мобильные телефоны и считают невозможным, чтобы нападавшие были казахами: «Мы страна, а казахи в казахов не стреляют». Зере Сабытовна, работница золотого прииска, которая только что приехала в город и тащит чемодан, смотрит на сгоревшее здание и говорит: «Я в шок». Затем он добавляет: «Я никогда не боялся, что правительство падет. Наш президент прекрасен».
Следите за всей международной информацией на Фейсбук Д Твиттер, о ан наш еженедельный информационный бюллетень.
Отказ от ответственности: эта статья создана на основе фида и не редактировалась нашей командой.
